Бесконечное мерили вёрстами,
Ограничили вечное временем,
В однотонное красили пёстрое —
Подгоняли под нормы племени.

Раскроили по старым выкройкам,
Наметали стежками крупными,
Обрезая, что кажется диким им,
Оставляя удобное, путное.

Под руками материя сыплется —
Здесь с наскока не сшить, не получится.
Где улыбка твоя, рукодельница?
Ты вздыхаешь о том, чтоб не мучиться.

В кружевах ли, в орнаментах вышитых
Не теряй нить меж сердцем и разумом.
Коль в сомненьях — впусти едва слышимый
Шёпот предков, из мудрости вязанный.

В оберег скрутишь ты себе куколку
По преданьям прабабки, но с правдою,
Что в тебе проросла стрелой луковой,
Не скрывая её под заплатою.

Помнишь? Было бесснежно,
И влажно чернели деревья.
Ты грел мои пальцы, нежно
Дыханием смыкая мгновенья.

Так просто тебе разрешила
Меж нами молчание заполнить.
Куда я бежала, забыла,
И сердцу, что тает, не вспомнить.

Разглядеть пред собою другого —
Редкий вид прикладного искусства:
Ты как есть. Я. И голос живого
Низошедшего вечного чувства.

Различимы орнаменты жизней.
От того и прекрасней сплетение.
Отдавать, не зная корысти,
Брать свободно, имея значение.

А слóва не жалко.
Их сколько угодно можно возить с собой.
Перебирать как подарки
Под ёлкой. Разбирать после спячки. Весной.

Заточить поострей.
Храня под рукой, метнуть без раздумий.
Пусть им будет больней.
Больше, чем вам. Так — стрелой или пулей?

То ещё «развлеченье» —
В себя целиться — не промахнётесь.
Жаль, словесным самосожжением
От грехов своих не спасётесь.

Иных словом лечат.
Может вас. Или вы. Может для профилактики.
Исцелить, поддержать, очеловечить
Словом — вот, где духовная практика.

... Слова как шкатулки
Для мелочей, украшений и смыслов.
Те, что пусты, натянуто гулки…
Вслушайтесь, как отзываются мысли.

Принесли мятый свёрток, а в нём —
Смелость мыслить. Её не отнимете.
На арене играют с огнём
Львы, факиры, и плещут им зрители,

И готовы в перфоманс вступить —
Ведь страдалец — всегда благодетель.
Фокус старый — кого распилить?..
Дно двойное в этом сюжете.

Барабанную дробь или блюз
Задает дирижёр неизменный.
«Избран или вошёл во вкус?» —
Шепчут в публике искушенной.

...Постановка, увы, нелинейна.
Льётся жизнь твоя из дня в день,
Помни, зритель, в порыве идейном —
За софитом всегда будет тень.

Мы не знали, как нужно любить.
Как слепые, на ощупь шли.
Мы пол ночи могли говорить
И смеяться пол ночи могли.

Мы дышали летней Дворцовой,
Горький вкус смаковали едва…
И, под землю нырнув на Садовой,
Возвращались домой мы с утра.

… А по площади тёплым потоком
Разливался густой саксофон.
И касание в тот час ненароком
Отгоняло назначенный сон

Послевкусием жестов и взглядов…
Мы гадали по ним о судьбе
И, влекомые силой разряда,
Забывались в родившемся дне.

Пусть мечта осторожная, хрупкая
Не растает, как снег на траве,
Что впервые нарушил капризную
Осень в нашем пустынном дворе.

Пусть укутаны люди одеждою,
Прячут в шáрфах заботы, слова,
Нечто в каждом надёжное, нежное
Сохраняет тепло. А листва

Облетела и собрана ворохом
Потемневших, подавленных чувств.
В них нырнёшь — по виску словно обухом,
Доберёшься до дна, а там Грусть,

По-русалочьи взглядом сверкая,
Ил подымет зелёным хвостом
И шепнёт: «Оставайся, родная!
Всё забудется, стихнет потом…»

Подплывет, обнимая за плечи,
Цепких пальцев металлом звеня, —
«Время лечит…» Или калечит
Одинокости щит и броня?

И когда, почти в лимб провалившись
От бесчувствия в толще воды,
Оттолкнись ото дна, растворивши
Мысли, чувства в ней, что не твои.

Не воды ты дитя, там не место
Порожденной от света душе.
Что тебе пока не известно,
Но что хочешь постичь, есть уже

Не во вне. Загляни-ка вовнутрь.
Не с прищуром. Смотри широко.
И заметишь, блеснёт перламутр,
Что ты прячешь в себе глубоко.

Крутится мыслями,
Сумеречными строками,
Опавшими листьями,
Морщинками и сроками,

Усталыми надеждами,
Звонками «для приличия»,
(Сменились или прежние
Те, кто небезразличен вам?).

Раз в час искрится лентою,
Всё больше приукрашенной,
(И кажется, что «где-то там»
Счастливее и слаженней)

И с чаем, что без сахара,
В дуэте согревающем,
Из чашки смотрит знахарем,
Всё помнящим, всё знающим.

Распустит косы памяти
В черновиках минувшего…
(О чём тогда мечтали вы?
Сбылось ли? Сталось лучше вам?)

И вновь закружит голову
В витке по нарастающей.
Чтоб, открываясь новому,
Судьбой быть управляющим.

… Обнимет настоящее,
Макушки две пшеничные
Целуя. И горящее
Внутри стучит рит-мич-не-е…

Моё сердце возьми. Слышишь, бьется?
Говори с ним, оно слышит тоже…

Нет, не всякому в руки дается.
Акт интимнее, чем к коже кожа.

Зеркальные крыши, зеркальные лужи.
Под зонтиком спрячу тебя и детей.
Нас лето пьянит и над городом кружит.
И мы с каждым летом взрослей и родней.

Научите меня
Повзрослеть, но не стать изувеченной —
Не летать сбитой птице над городом.

Попросите меня
Целовать вас летними встречами —
От бесед пустых веет холодом.

Рассмешите меня
Петербургской наивностью вечера —
Души не обнажаются в сладости.

Отпустите меня
В полусне утром ранним, застенчивым —
О минувшей любви грезят в старости.

Ты мне дорог холодным и ветреным.
По шершавым камням мостовых
Ты бежишь, оставаясь размеренным.
Град, умытый в дождях вековых.

Ты проснешься утром ранним –
Снова дождик по стеклу.
С восходящим солнцем дальним
Я любовь тебе пришлю.
Моим строкам улыбнешься,
В новый день войдешь с теплом.
К солнцу нежно прикоснешься
И назад ко мне вернешься
Новым солнечным лучом.

Приснилось мне, что тебя больше нет,
И в сердце будто что-то надорвалось.
Ужели зря прошли те триста долгих лет,
Чтоб так твоя история кончалась?!

Давным-давно зажглась твоя звезда-
Столицей новой был ты окрещен.
С тех пор не изменилась в Неве темная вода,
Что отражает всю историю времен.

Твоих дворцов, соборов, площадей
Незыблема святая красота.
Твоих неповторимых сказочных ночей
И Невского проспекта суета.

Не может быть в забвении град Петра Святого!
Ты будешь вечным, словно Древний Рим.
И если ты погибнешь, ты воскреснешь снова,
Ведь ангелом Господним ты храним!

Расскажи мне про любовь,
Про мечты и про свиданья.
Помоги мне вспомнить вновь
Наше скудное прощание.

Ты не бойся, мне не больно
Вспоминать о прошлом нашем.
Все, что было, было солью
В пресном блюде, жизнью ставшем.